Неточные совпадения
Тем не менее вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча,
то несколько человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие»,
то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в
том, чтобы оградить свои спины
от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на
месте, чтобы засвидетельствовать.
По мере удаления
от центра роты пересекаются бульварами, которые в двух
местах опоясывают город и в
то же время представляют защиту
от внешних врагов.
— И будучи я приведен
от тех его слов в соблазн, — продолжал Карапузов, — кротким манером сказал ему:"Как же, мол, это так, ваше благородие? ужели, мол, что человек, что скотина — все едино? и за что, мол, вы так нас порочите, что и
места другого, кроме как у чертовой матери, для нас не нашли?
— Проповедник, — говорил он, — обязан иметь сердце сокрушенно и, следственно, главу слегка наклоненную набок. Глас не лаятельный, но томный, как бы воздыхающий. Руками не неистовствовать, но, утвердив первоначально правую руку близ сердца (сего истинного источника всех воздыханий), постепенно оную отодвигать в пространство, а потом вспять к
тому же источнику обращать. В патетических
местах не выкрикивать и ненужных слов
от себя не сочинять, но токмо воздыхать громчае.
Сначала бичевал я себя с некоторою уклончивостью, но, постепенно разгораясь, позвал под конец денщика и сказал ему: «Хлещи!» И что же? даже сие оказалось недостаточным, так что я вынужденным нашелся расковырять себе на невидном
месте рану, но и
от того не страдал, а находился в восхищении.
— Мнишь ты всех людей добродетельными сделать, а про
то позабыл, что добродетель не
от себя, а
от бога, и
от бога же всякому человеку пристойное
место указано.
На другой день поехали наперерез и, по счастью, встретили по дороге пастуха. Стали его спрашивать, кто он таков и зачем по пустым
местам шатается, и нет ли в
том шатании умысла. Пастух сначала оробел, но потом во всем повинился. Тогда его обыскали и нашли хлеба ломоть небольшой да лоскуток
от онуч.
— Ежели есть на свете клеветники, тати, [Тать — вор.] злодеи и душегубцы (о чем и в указах неотступно публикуется), — продолжал градоначальник, —
то с чего же тебе, Ионке, на ум взбрело, чтоб им не быть? и кто тебе такую власть дал, чтобы всех сих людей
от природных их званий отставить и зауряд с добродетельными людьми в некоторое смеха достойное
место, тобою «раем» продерзостно именуемое, включить?
— Ах, кстати, — сказал Степан Аркадьич, — я тебя хотел попросить при случае, когда ты увидишься с Поморским, сказать ему словечко о
том, что я бы очень желал занять открывающееся
место члена комиссии
от соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог.
Это было одно из
тех мест, которых теперь, всех размеров,
от 1000 до 50 000 в год жалованья, стало больше, чем прежде было теплых взяточных
мест; это было
место члена
от комиссии соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно — железных дорог и банковых учреждений.
Теперь Алексей Александрович намерен был требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать на
месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся в руках комитета официальных данных,
то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для исследования причин этого безотрадного положения инородцев с точек зрения: а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е) религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы
от враждебного министерства сведения о
тех мерах, которые были в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения
тех невыгодных условий, в которых ныне находятся инородцы, и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано
от министерства объяснение о
том, почему оно, как видно из доставленных в комитет сведений за №№ 17015 и 18308,
от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного и органического закона, т…, ст. 18, и примечание в статье 36.
Для Константина Левина деревня была
место жизни,
то есть радостей, страданий, труда; для Сергея Ивановича деревня была, с одной стороны, отдых
от труда, с другой — полезное противоядие испорченности, которое он принимал с удовольствием и сознанием его пользы.
Левин уже давно сделал замечание, что, когда с людьми бывает неловко
от их излишней уступчивости, покорности,
то очень скоро сделается невыносимо
от их излишней требовательности и придирчивости. Он чувствовал, что это случится и с братом. И, действительно, кротости брата Николая хватило не надолго. Он с другого же утра стал раздражителен и старательно придирался к брату, затрогивая его за самые больные
места.
― Нет! ― закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперь еще нотой выше обыкновенного, и, схватив своими большими пальцами ее за руку так сильно, что красные следы остались на ней
от браслета, который он прижал, насильно посадил ее на
место. ― Подлость? Если вы хотите употребить это слово,
то подлость ― это. бросить мужа, сына для любовника и есть хлеб мужа!
Место это давало
от семи до десяти тысяч в год, и Облонский мог занимать его, не оставляя своего казенного
места. Оно зависело
от двух министерств,
от одной дамы и
от двух Евреев, и всех этих людей, хотя они были уже подготовлены, Степану Аркадьичу нужно было видеть в Петербурге. Кроме
того, Степан Аркадьич обещал сестре Анне добиться
от Каренина решительного ответа о разводе. И, выпросив у Долли пятьдесят рублей, он уехал в Петербург.
Одна мысль эта так раздражала Алексея Александровича, что, только представив себе это, он замычал
от внутренней боли и приподнялся и переменил
место в карете и долго после
того, нахмуренный, завертывал свои зябкие и костлявые ноги пушистым пледом.
Площадка, на которой мы должны были драться, изображала почти правильный треугольник.
От выдавшегося угла отмерили шесть шагов и решили, что
тот, кому придется первому встретить неприятельский огонь, станет на самом углу; спиною к пропасти; если он не будет убит,
то противники поменяются
местами.
И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных
местах проваливался под ногами, в других превращался в лед
от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток,
то скрываясь под ледяной корою,
то с пеною прыгая по черным камням.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных
местах одну и
ту же реку, оставляя ее
то вправо,
то влево
от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные
места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им
мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
— Не я-с, Петр Петрович, наложу-с <на> вас, а так как вы хотели бы послужить, как говорите сами, так вот богоугодное дело. Строится в одном
месте церковь доброхотным дательством благочестивых людей. Денег нестает, нужен сбор. Наденьте простую сибирку… ведь вы теперь простой человек, разорившийся дворянин и
тот же нищий: что ж тут чиниться? — да с книгой в руках, на простой тележке и отправляйтесь по городам и деревням.
От архиерея вы получите благословенье и шнурованную книгу, да и с Богом.
Под видом избрания
места для жительства и под другими предлогами предпринял он заглянуть в
те и другие углы нашего государства, и преимущественно в
те, которые более других пострадали
от несчастных случаев, неурожаев, смертностей и прочего и прочего, — словом, где бы можно удобнее и дешевле накупить потребного народа.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера
от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным
местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши на
ту или другую сторону.
— Нет, Платон Михайлович, — сказал Хлобуев, вздохнувши и сжавши крепко его руку, — не гожусь я теперь никуды. Одряхлел прежде старости своей, и поясница болит
от прежних грехов, и ревматизм в плече. Куды мне! Что разорять казну! И без
того теперь завелось много служащих ради доходных
мест. Храни бог, чтобы из-за меня, из-за доставки мне жалованья прибавлены были подати на бедное сословие: и без
того ему трудно при этом множестве сосущих. Нет, Платон Михайлович, бог с ним.
Во дни веселий и желаний
Я был
от балов без ума:
Верней нет
места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не
то… не
то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
Я выделывал ногами самые забавные штуки:
то, подражая лошади, бежал маленькой рысцой, гордо поднимая ноги,
то топотал ими на
месте, как баран, который сердится на собаку, при этом хохотал
от души и нисколько не заботился о
том, какое впечатление произвожу на зрителей, Сонечка тоже не переставала смеяться: она смеялась
тому, что мы кружились, взявшись рука за руку, хохотала, глядя на какого-то старого барина, который, медленно поднимая ноги, перешагнул через платок, показывая вид, что ему было очень трудно это сделать, и помирала со смеху, когда я вспрыгивал чуть не до потолка, чтобы показать свою ловкость.
Когда я стараюсь вспомнить матушку такою, какою она была в это время, мне представляются только ее карие глаза, выражающие всегда одинаковую доброту и любовь, родинка на шее, немного ниже
того места, где вьются маленькие волосики, шитый белый воротничок, нежная сухая рука, которая так часто меня ласкала и которую я так часто целовал; но общее выражение ускользает
от меня.
Последняя смелость и решительность оставили меня в
то время, когда Карл Иваныч и Володя подносили свои подарки, и застенчивость моя дошла до последних пределов: я чувствовал, как кровь
от сердца беспрестанно приливала мне в голову, как одна краска на лице сменялась другою и как на лбу и на носу выступали крупные капли пота. Уши горели, по всему телу я чувствовал дрожь и испарину, переминался с ноги на ногу и не трогался с
места.
Долго бессмысленно смотрел я в книгу диалогов, но
от слез, набиравшихся мне в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак), именно на
том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я иду из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать слез и
от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали газеты? (нем.)]
А я, может быть, так сказать, сгорел
от преданности и высоких чувств и сверх
того имею значение, чин, занимаю
место!
Раскольников сказал ей свое имя, дал адрес и обещался завтра же непременно зайти. Девочка ушла в совершенном
от него восторге. Был час одиннадцатый, когда он вышел на улицу. Через пять минут он стоял на мосту, ровно на
том самом
месте, с которого давеча бросилась женщина.
— Да-да-да! Не беспокойтесь! Время терпит, время терпит-с, — бормотал Порфирий Петрович, похаживая взад и вперед около стола, но как-то без всякой цели, как бы кидаясь
то к окну,
то к бюро,
то опять к столу,
то избегая подозрительного взгляда Раскольникова,
то вдруг сам останавливаясь на
месте и глядя на него прямо в упор. Чрезвычайно странною казалась при этом его маленькая, толстенькая и круглая фигурка, как будто мячик, катавшийся в разные стороны и тотчас отскакивавший
от всех стен и углов.
Что же касается пышной дамы,
то вначале она так и затрепетала
от грома и молнии; но странное дело: чем многочисленнее и крепче становились ругательства,
тем вид ее становился любезнее,
тем очаровательнее делалась ее улыбка, обращенная к грозному поручику. Она семенила на
месте и беспрерывно приседала, с нетерпением выжидая, что наконец-то и ей позволят ввернуть свое слово, и дождалась.
Я тотчас мое
место наметил, подсел к матери и начинаю о
том, что я тоже приезжий, что какие всё тут невежи, что они не умеют отличать истинных достоинств и питать достодолжного уважения; дал знать, что у меня денег много; пригласил довезти в своей карете; довез домой, познакомился (в какой-то каморке
от жильцов стоят, только что приехали).
— Это откуда? — крикнул он ей через комнату. Она стояла все на
том же
месте, в трех шагах
от стола.
Даже несокрушимая Анфимьевна хвастается
тем, что она никогда не хворала, но если у нее болят зубы,
то уж так, что всякий другой человек на ее
месте от такой боли разбил бы себе голову об стену, а она — терпит.
Немая и мягонькая, точно кошка, жена писателя вечерами непрерывно разливала чай. Каждый год она была беременна, и раньше это отталкивало Клима
от нее, возбуждая в нем чувство брезгливости; он был согласен с Лидией, которая резко сказала, что в беременных женщинах есть что-то грязное. Но теперь, после
того как он увидел ее голые колени и лицо, пьяное
от радости, эта женщина, однообразно ласково улыбавшаяся всем, будила любопытство, в котором уже не было
места брезгливости.
Практика судебного оратора достаточно хорошо научила Клима Ивановича Самгина обходить опасные
места, удаляясь
от них в сторону. Он был достаточно начитан для
того, чтоб легко наполнять любой термин именно
тем содержанием, которого требует день и минута. И, наконец, он твердо знал, что люди всегда безграмотнее
тех мыслей и фраз, которыми они оперируют, — он знал это потому, что весьма часто сам чувствовал себя таким.
С
той поры как Тагильский определил его роль и
место в жизни как роль и
место аристократа
от демократии, он, Самгин, конечно, не мог уже серьезно думать, что его жизнь бессмысленна.
Самгин, видя, что этот человек прочно занял его
место, — ушел; для
того, чтоб покинуть собрание, он — как ему казалось — всегда находил момент, который должен был вызвать в людях сожаление: вот уходит
от нас человек, не сказавший главного, что он знает.
Способный
от природы мальчик в три года прошел латынскую грамматику и синтаксис и начал было разбирать Корнелия Непота, но отец решил, что довольно и
того, что он знал, что уж и эти познания дают ему огромное преимущество над старым поколением и что, наконец, дальнейшие занятия могут, пожалуй, повредить службе в присутственных
местах.
Дети ее пристроились,
то есть Ванюша кончил курс наук и поступил на службу; Машенька вышла замуж за смотрителя какого-то казенного дома, а Андрюшу выпросили на воспитание Штольц и жена и считают его членом своего семейства. Агафья Матвеевна никогда не равняла и не смешивала участи Андрюши с судьбою первых детей своих, хотя в сердце своем, может быть бессознательно, и давала им всем равное
место. Но воспитание, образ жизни, будущую жизнь Андрюши она отделяла целой бездной
от жизни Ванюши и Машеньки.
— Приезжает ко мне старушка в состоянии самой трогательной и острой горести: во-первых, настает Рождество; во-вторых, из дому пишут, что дом на сих же днях поступает в продажу; и в-третьих, она встретила своего должника под руку с дамой и погналась за ними, и даже схватила его за рукав, и взывала к содействию публики, крича со слезами: «Боже мой, он мне должен!» Но это повело только к
тому, что ее
от должника с его дамою отвлекли, а привлекли к ответственности за нарушение тишины и порядка в людном
месте.
Райский знал и это и не лукавил даже перед собой, а хотел только утомить чем-нибудь невыносимую боль,
то есть не вдруг удаляться
от этих
мест и не класть сразу непреодолимой дали между ею и собою, чтобы не вдруг оборвался этот нерв, которым он так связан был и с живой, полной прелести, стройной и нежной фигурой Веры, и с воплотившимся в ней его идеалом, живущим в ее образе вопреки таинственности ее поступков, вопреки его подозрениям в ее страсти к кому-то, вопреки, наконец, его грубым предположениям в ее женской распущенности, в ее отношениях… к Тушину, в котором он более всех подозревал ее героя.
Райский вздрогнул и, взволнованный, грустный, воротился домой
от проклятого
места. А между
тем эта дичь леса манила его к себе, в таинственную темноту, к обрыву, с которого вид был хорош на Волгу и оба ее берега.
Тут был и Викентьев. Ему не сиделось на
месте, он вскакивал, подбегал к Марфеньке, просил дать и ему почитать вслух, а когда ему давали,
то он вставлял в роман
от себя целые тирады или читал разными голосами. Когда говорила угнетенная героиня, он читал тоненьким, жалобным голосом, а за героя читал своим голосом, обращаясь к Марфеньке, отчего
та поминутно краснела и делала ему сердитое лицо.
Он перебирал каждый ее шаг, как судебный следователь, и
то дрожал
от радости,
то впадал в уныние и выходил из омута этого анализа ни безнадежнее, ни увереннее, чем был прежде, а все с
той же мучительной неизвестностью, как купающийся человек, который, думая, что нырнул далеко, выплывает опять на прежнем
месте.
Он не сидел, не стоял на
месте,
то совался к бабушке,
то бежал к Марфеньке и силился переговорить обеих. Почти в одну и
ту же минуту лицо его принимало серьезное выражение, и вдруг разливался по нем смех и показывались крупные белые зубы, на которых,
от торопливости его говора или
от смеха, иногда вскакивал и пропадал пузырь.
Вскоре у бабушки в спальне поднялась штора, зашипел в сенях самовар, голуби и воробьи начали слетаться к
тому месту, где привыкли получать
от Марфеньки корм. Захлопали двери, пошли по двору кучера, лакеи, а занавеска все не шевелилась.
Вся Малиновка, слобода и дом Райских, и город были поражены ужасом. В народе, как всегда в таких случаях, возникли слухи, что самоубийца, весь в белом, блуждает по лесу, взбирается иногда на обрыв, смотрит на жилые
места и исчезает.
От суеверного страха
ту часть сада, которая шла с обрыва по горе и отделялась плетнем
от ельника и кустов шиповника, забросили.
— Что вы? — так и остановился я на
месте, — а откуда ж она узнать могла? А впрочем, что ж я? разумеется, она могла узнать раньше моего, но ведь представьте себе: она выслушала
от меня как совершенную новость! Впрочем… впрочем, что ж я? да здравствует широкость! Надо широко допускать характеры, так ли? Я бы, например, тотчас все разболтал, а она запрет в табакерку… И пусть, и пусть,
тем не менее она — прелестнейшее существо и превосходнейший характер!